И вот опять, как говорится, "заправлены в планшеты космические карты". А скоро будет увязан багаж в составе которого берестяные и деревянные штучки, тапочки, инструменты, моя костромская рубаха и сарафан Али. Куплен в дорогу "Доширак", пачка чая и палка колбасы. Послезавтра уезжаем.
Поедем мы в Казахстан, в город Актобе, или по-русски Актюбинск. Поездка в Казахстан принципиально не отличается от поездки куда-нибудь в Красноуфимск или Ирбит. Те же сборы и подготовка, точно так же нужно наточить ножи. Только вот настроение чуть-чуть другое.
Актюбинский областной художественный музей пригласил нас на выставку-ярмарку.
Это первый раз, когда нас приглашают со своей выставкой заграницу, пусть эта заграница и близкая, и все там знают русский, но всё равно немного тревожно. Как будто в Арабские эмираты едем. Всё думаем, как мы поедем, да что и сколько там стоит, да где деньги обменять, да какой курс.
Поедем знакомым уже маршрутом. Сначала на поезде в Оренбург, потом на автобусе часов шесть до Актюбинска. Как нас встретит Казахстан?
Я бывал в Казахстане только при Советской власти. Один раз. Году в девяностом. И ещё один раз проезжал на поезде по пути в Ташкент. Что я помню об этой земле. Помню сразу же южнее Урала начинаются зелёные степи с огромной высоченной травой. Где-то внизу за окном поезда - трава, трава. И конь, стоящий в в этой траве по самое брюхо. Далёкие озёра, птицы. Среди степи вдруг лес. Почти такой же как у нас, сосновый, но пониже. Этот островок леса окружает известный в тех местах курорт Боровое. А дальше - опять трава. И объявления на вокзалах на двух языках сразу. Сначала по-казахски, потом по -русски.
Потом трава и деревья кончаются, начинается пустыня. Всё желтовато-серое, выжженное. На склонах невысоких горок белыми камушками выложены какие-нибудь лозунги. "Слава КПСС" или что-то про космос. Огромные элеваторы на станциях. Мусульманские кладбища с кирпичными склепами. Вдруг прямо у железной дороги выбеленные ветром кости. Чьи это кости? Какого-нибудь сайгака съели волки?
Вдруг Валерик (а в Ташкент мы ездили именно с ним) толкает меня в бок и чуть не кричит:
-Смотри, верблюд! Где ещё увидишь.
И точно. Прямо у дороги стоит мохнатый, низенький, коричневый верблюд, а на нём сидит верхом человек в характерной войлочной шапке.
Вдали возникают заросли сухого-сухого камыша и еле видная полоска блестящей воды. Балхаш. На станциях продают вяленую рыбу, прозрачную, янтарную и твёрдую как подошва. Рыба плоская, совсем не как наша, её режут вдоль хребта и "разворачивают".
Кооператив "Салем" - небольшой ларёк на станции. В нём торгуют папиросами "Беломор". Тогда с табаком было трудно и возле ларька выстраивается длинная очередь из пассажиров. Все толкаются и кричат, беспокоятся, вдруг поезд уедет, пока они тут стоят за куревом.
Постепенно на той же сухой, выжженной, без единой травинки почве появляются деревья. Низенькие, скрюченные, но уже настоящие. Постепенно деревьев появляется всё больше. Мелькнула сонная речка с зелёной водой. Наступает относительно прохладный вечер, поют цикады.
-Скоро будет Чу, а это уже ворота в Среднюю Азию- говорит Валерик.
Ночь, жара. От жары спать не могу, стою в тамбуре. Какая-то крупная станция. Стоящий рядом узбек спрашивает у кого-то в открытую дверь:
-Братан, это какой станция?
-Арысь- звучит из темноты густой русский голос.
-А это Казахстан или Ташкентский область?
-Пока ещё Казахстан, а потом уже будет Ташкент.
Через шесть часов мы приехали.
Про ещё одну свою поездку в Великую Степь напишу завтра.
Journal information