Однажды нас пригласили приехать в Казахстан, в город Актобе. Ну, об этом я уже писал. Получив приглашение, мы стали усиленно работать, делать всякие свои берестяные и деревянные штучки, чтоб набрать материала побольше. Как-то вот не хотелось приезжать туда со скудным ассортиментом. Заграница всё же, нужно ведь достойно представить свою страну.
Устали, вымотались. Даже была мысль такая крамольная. Да стоит ли он того, этот Казахстан, заграница эта? Не лучше ли дома посидеть, чем работать целыми днями и немножко ночами? А оттуда ещё письмо пришло, что организаторы согласны принять только одного из нас.
-Я один не поеду, ведь у нас же семейное творчество - сказал я.
Але тоже одной ехать не хотелось.
Потом этот вопрос утрясли. Принимающая сторона согласилась с тем, чтобы оплатить проезд лишь одному из нас, а другой пусть едет за свои. Зато гостиницу и питание предоставят обоим. Это развеяло все наши сомнения. Мы предприняли последнее героическое усилие и из самых последних сил сваяли огромный туесище, который должен стоять во главе нашего прилавка.
А это степь.
Ещё степь. И Мугоджарские горы, продолжение Урала в Казахстане.
Лишь одно теперь беспокоило нас, прям как тех героев Зощенко - а как там таможня. Ведь поедем-то мы с целой кучей ножей и ножичков. Вдруг у таможенников будут претензии к нашим инструментам? Интернет отвечал на наши вопросы уклончиво. Где-то говорили, что сумки проверяют, где-то нет.
Вот в таких смешанных чувствах сели мы в Екатеринбурге на поезд Новый Уренгой - Оренбург. И поехали в землю незнаемую. В поезде все люди были вахтовиками. Все ехали с севера домой. Двухмесячная вахта добытчиков газа заканчивается - люди едут обратно. Не вахтовики были, наверное, только мы.
Причём нам повезло, что в нашем вагоне вахтовики были тихие. "Громкие" были в соседнем. Люди ведь с вахты едут. С севера. С деньгами. Отсюда всякие последствия. Водка, шум, ругань. Разбитое стекло в туалете. Кровь, бинт, милиция. Штраф. Потом опять водка, только шум уже гораздо тише. А за окном поезда зелёные борта и грязные гусеницы танков. Армия возвращается с учений.
От Екатеринбурга ведут семь железных дорог и пять крупных автомобильных трактов. По всем дорогам мы ездили кроме этой. Той, что идёт на Верхний Уфалей и Челябинск. Теперь едем как раз по ней. В грязное стекло вагона смотрят пейзажи вначале просто уральские, затем южноуральские. Погода превосходная.
Мелькнёт зелёная морда тепловоза и опять поля и леса.
Вдруг какие-то до боли знакомые сооружения - характерной формы столбы-"виселицы" с колючей проволокой. Вода, камыш и какие-то высокие трубы за камышом. Город Озёрск, брат-близнец нашего Новоуральска. Пока я возился с фотоаппаратом, трубы "ядерной Магнитки" скрылись из глаз.
Разговоры у наших попутчиков больше про Север. Работы в степных оренбургских краях у людей нет, поэтому они ездят из деревень под Кувандыком или Орском трудиться в такую даль. Мотаются между одним "местом, где не растут деревья" и другим. Между степью и тундрой.
-А вот медведь, которого застрелила милиция - говорит нам смуглый бородатый мужчина и показывает нам на маленьком экране телефона фотку огромного мохнатого зверюги, лежащего на траве.
-А это люди, которых он загрыз.
Такая же крошечная и нестрашная, если не присматриваться, фотка. А если присмотреться... Огромный зверь разгрыз человека пополам. Осталась голова и ноги, одетые в синие форменные газпромовские брюки. Всё, что между - съедено подчистую. И кровь.
- В лесу шишек мало стало, вот он и озверел, бросился на людей.
Двое рабочих захотели срезать путь, немного пройти краем леса. Тут на них и вышел медведь. Буквально в двух шагах от оживлённой федеральной дороги.
Едут две женщины, работающие на кухне.
-Выходишь с КПП, нужно записаться. Говоришь, что вышла часа на два в тундру за ягодами.
Люди живут прямо на заводах, на улицу практически не выходят. 12-часовой рабочий день. Режим практически как на военном объекте. Везде понатыкано этих КПП, вход-выход по пропускам. Обратно едешь - проверяют багаж, чуть ли не в штаны залазят. Зачем? Боятся, что человек, едущий с вахты, вывезет с промыслов в кармане главное богатство этих мест - газ?
Порядки на промыслах крепостнические. Иногда с вахты просто не отпускают. Кто-то сидел на севере безвылазно пять месяцев, кто-то - одиннадцать. Каждое утро - проверка на алкоголь. Если тестер покажет наличие алкоголя - штраф двести тысяч. И опять сиди в тундре, пока не отработаешь. Хозяева и их прихвостни хорошо знают - что с человеком ни делай, он всё равно на эту работу вернётся. В родном Оренбуржье или в Башкирии таких денег, которые платят на промыслах, человеку не заработать.
-А велик ли заработок?
-Тысяч сорок-пятьдесят.
Постепенно под разговоры доехали до Челябинска.
Постепенно темнеет, поезд приближается к родным степям и разговоры тоже перемещаются туда же. Перемещаются во времена легендарные и давние, когда гремела в этих казачьих краях Гражданская война.
-Все знают, откуда родом был Чапаев. А вот откуда был Петька?
А Петька-то оказывается родился в деревне Калиновке, где-то в Оренбургской области. И однажды выпросился он у Чапая на побывку. Едет домой, а навстречу шестеро белых казаков. Ну всё, думает Петька, конец, от них не убежать. Один из казаков, татарин, был земляком Петьки. Он конечно знал, что Петька за красных, но виду не подал.
-А, это наш, я его знаю.
Подъехали казаки, поздоровались и пошли вместе с Петькой на ближний хутор пить водку. А утром татарин разбудил Петьку, пока все казаки ещё спали, посадил на коня и отправил в степь.
Рассказали про профессора-зоолога, который был в гражданскую махновцем, а потом приехал в Оренбуржье на велосипеде.
- А вот когда была в наших краях продразвёрстка...
Приехали комсомольцы в какой-то хутор забирать хлеб. С ними были две женщины. Казаки всех комсомольцев и зарубили. А женщин, страшно изрезанных и порубленных мёртвых скинули с обрыва в реку.
Три месяца ждали коммунисты. Ждали, пока всё успокоится и забудется. А потом ночью окружили этот хутор. И тоже зарубили всех. Всех, кого встретили. 342 человека. Ушёл один лишь атаман. Потом, лет через тридцать, он приезжал в родной хутор на чёрной "Победе". Жил тот атаман где-то недалеко, правда под другой фамилией. Вышел в начальство, разбогател. А я,слушая этот рассказ, думал почему-то о том, а были ли чёрные "Победы". Вроде не было.
А на "экране окна" - только горизонтальная линия, разделяющая тёмно-серый верх и чёрный низ. Ночное небо и степь. И огромная красноватая кровавая луна, выползшая из-за горизонта. Проводница нам так и сказала.
-Нынче время кровавой луны.
Правда потом луна поднялась повыше и кровавой быть перестала. А утром был Оренбург.
Холодно. Автовокзал. Автобус на Актюбинск. Автобус уже с казахстанским номером. Водитель раздаёт нам иммиграционные карточки.
-Граждане России, заполните карточки. Граждане Узбекистана, тоже заполните.
В автобусе голубой с жёлтым флаг Казахстана, георгиевская ленточка и разные плакаты "антимусорной" направленности. "Если выкинул мусор, не забудь хрюкнуть" , "Не сори, водитель не уборщик".
-А почему вы сумку в багаж не сдали?- говорит водитель какой-то женщине- Если заметят полицейские - штраф десять тысяч тенге.
Наконец едем. Смотреть в окно невозможно. Все окна заклеены затемняющей плёнкой, помутневшей от времени. Едем сначала по городу среди огромного множества машин. Красивые старинные дома, часовня. Потом берег Урала и знак "Европа-Азия". Надо же. И здесь тоже, как будто и не ехали никуда.
Едем дальше. Огромные поля, на которых как отрубленные головы валяются арбузы, арбузы, арбузы. Везде арбузы. Прямо по полю едет "Волга" с прицепом. Какие-то люди идут за машиной и кидают арбузы в прицеп. А ты сидишь и мысленно проклинаешь эту мерзкую помутневшую плёнку.Такая экзотика за окном, а снять невозможно. Наконец Аля изловчилась. В каком-то окне плёнка была относительно немутная.
Это уже Соль-Илецк. Здесь автобус остановился. Какой-то рыночек. Круглосуточный халяль и те же арбузы, только уже на машинах. Каждому! По дешёвке! Хоть сколько!
Здесь же и фуры. Что в них - уже понятно.
Дальше Акбулак. Это край России.
Как только открылась дверь, в автобус сразу же всунулся какой-то шустрый субъект.
-Кому тенге? Самый выгодный курс. Три пятьдесят.
Мы сидим, молчим. Конечно же, нам тоже нужны тенге. Мы так и не поменяли рубли на тенге у себя на Урале. И какой там курс, мы представляем себе плохо. Но что-то заставляет нас не доверять этому человеку. Скажу по секрету, курс тенге в Актюбинске тогда был уже больше четырёх. То есть за один рубль давали четыре с чем-то тенге. Но мы об этом узнали гораздо позже. А пока мы просто сидим и не высовываемся. Никто у этого человека тенге так и не купил.
Здесь тоже рынок, только вместо арбузов картошка.
После Акбулака дорога стала плохая и трясучая. Ну как так, думали мы, это ж ведь дорога между двумя государствами. Или это ничейная земля, потому и дорога плохая?
Наконец таможня. Пункт пропуска Сагарчин. В автобус заглядывает пограничник и водитель отдаёт ему список пассажиров. Ждём. Минут пятнадцать. Потом выходим из автобуса. Сначала идёт водитель, за ним пассажиры. Таковы правила. Заходим в какой-то железный ангар. Отопления в нём нет. Представляю, как тут холодно зимой.
В будке внутри ангара сидит какой-то начальник. Девушка в форме. Человек становится на специальную красную линию и протягивает в окошечко паспорт. Девушка сканирует текст и фотографию в паспорте и смотрит на тебя. Иногда задаёт пару вопросов. Всё, проходи дальше. А на скамеечке позади стола, на котором в худшие времена шмонали сумки, понуро сидят человек десять каких-то мужиков. По виду не русские и не казахи, а люди, приехавшие из земель более южных.
-А туалет тут есть?
-Здесь, на российской стороне, туалет плохой. На казахстанской получше будет. Там и сходите.
Заходим в автобус и он едет через ворота дальше. Каждый такой пункт пропуска разделён на российскую и казахстанскую часть. На казахстанской стороне то же самое. Только тут уже не ангар, а обыкновенный домик. Зимой тут скорее всего тепло. Те же окошечки, та же красная линия на полу. Только здесь нужно протянуть начальнику вместе с российским паспортом ту самую иммиграционную карточку, которую все россияне заполняли в автобусе. А на стене написаны фамилии, имена и отчества казахстанских таможенников. "Вас обслуживает главный специалист Кривобок Олеся Фёдоровна". А я иду не к Олесе Фёдоровне, а к молодому казаху, сидящему рядом.
-Вы в первый раз в Казахстане.
-Да.
-На выставку едете?
-Да.
-А почему у вас паспорт слишком "свежий"?
-Я его поменял поздно.
-Ходили с просроченным?
-Да. И даже штраф заплатил за просрочку. Небольшой.
Больше вопросов у казахстанской таможни ко мне нет. На карточку ставится печать с английской надписью "Пограничный контроль". При обратном пересечении границы эту бумажку нужно будет сдать.
Я подумал, а почему бы на границах с дружественными странами не устраивать таможню совместную? Чтоб, значит, человек не стоял у разных окошечек по два раза, а стоял только один раз. Но видать, эта благая мысль никому из вышесидящих господ так и не пришла в голову. Они-то проходят эту таможню гораздо быстрее.
Туалет казахстанский был, может быть, и вправду лучше российского, только вот он был платным. "Туалет. 10 рублей или 30 тенге". Увидев эту надпись, мы призадумались. Если курс один к трём, значит нам стоило бы купить тенге у того типа? Повторюсь, что ещё мы не знали, каков курс. Потом конечно мы поняли, что владелец туалета слегка обжулил владельцев рублей. Потому что 30 тенге, это не 10, а только семь с половиной рублей.
И вот мы едем уже по Казахстану. Дорога на казахской земле уже не трясучая, а гладкая как стёклышко. Кстати, когда мы возвращались уже через другой пункт пропуска, всё было ровно наоборот. С казахстанской стороны - условный асфальт, с российской - вполне хорошая дорога.
Мелькают сёла, коровы, лошади. Дома каменные и довольно просторные. Указатели на двух языках, на казахском и... английском. Написано "Булак". Что бы это значило? Ниже переввод: "Spring". Что это? Весна? А, это ж родник.
Вот в степи показались дома, заводские трубы, ангары. Это уже Актобе. Ещё немного и мы в городе. Вдруг целая вереница металлургических вагонов-ковшей с расплавленным металлом внутри. Завод "Казхром". Ещё производственные площадки. Склады, магазины. И ни одного заброшенного цеха, ни одного заброшенного дома. После родного Новоуральска с его привычными развалинами видеть это... Да куда ж мы попали?
Скоро автобус остановился. Автовокзал "Сапар". Пошатываясь от усталости тащим свои сумки. Ну здравствуй, Казахстан, земля незнаемая.
И вот мы уже сидим под навесом и ждём, когда за нами приедут. Вокруг непривычные восточные лица. Из местного автобуса выходит кондукторша и начинает что-то говорить по-казахски. Наверное, приглашает пассажиров. Репродуктор проскрипел что-то неразборчивое. На каком языке? И куда ж мы сейчас? Куда мы попали? Так и сидим под вывеской "Жолдарыныз болсын, Счастливого пути".
К счастью сидели мы так недолго. Нас подобрали, обогрели и отвезли в гостиницу. Но об этом я расскажу после.
Journal information