Вчера была пятница. А если пятница, то почему бы не сходить в знакомую лесную избушку?
Аля конечно беспокоилась, как бы мужа не съел в лесу волк, как бы не ударило упавшим деревом, да мало ли, какие опасности могут встретиться. Но я сказал, что дойду, хотя раньше я в эту избушку никогда один не ходил. А волк в наших краях персонаж больше символический, чем реальный.
Некоторое время размышлял, какую обувь надеть. В городе ведь уже почти сухо, хотелось бы каких-то ботиночек полегче. Но здравый смысл победил. Лес не город, и там снега ещё по уши. Надел свои тяжёлые войлочно-резиновые чуни. Положил в рюкзак топор и поплёлся, поскрипывая чунями, а Аля пошла на работу. Когда идёшь, всегда смотришь на следы. Кто шёл до тебя? Небольшой недавний снегопад припорошил старые следы, а новых на свежем снегу не было.
Тропинка, ведущая к лесному домику, выглядит так. Еле заметное углубление в снегу, которое вьётся между деревьями и уходит куда-то вдаль.
Я вспомнил, как мы шли здесь больше месяца назад. Какое это было мученье - переставлять ноги в рыхлом снегу. Сегодня всё чуть проще. На самой тропке снег утоптан. И если идти строго по ней, то проваливаешься лишь по щиколотку. Но если хоть немного сойдёшь, то ухнешь в снег по колени или даже глубже. А выбираться из плотного весеннего снега потом тяжело. Всего-то двадцать девятое марта на Урале, чего ж я хотел.
Зато никакой зверь не страшен. Увязнет в снегу. Я даже подумал, что кабаны, как и люди, зимой ходят по лесу какими-нибудь своими протоптанными стёжками-дорожками. Так и иду, изредка проваливаясь в снег. И начинают одолевать мысли. О том, что давно бы пора этой дороге и кончиться, а она всё бежит и бежит вперёд, скрываясь за очередной ёлкой. Перед самым концом маршрута мы обычно сбиваемся с пути и некоторое время идём не туда. В прошлый раз тоже так было. Зашли, а потом выбирались к избушке в снегу уже по пояс. Сегодня повезло. Ложный путь не успел увести меня далеко. Но совсем с пути не сбиваться - это пока недостижимо.
Вот и дом. Крючок на двери и привычная темнота за дверью.
Скидываю куртку и стаскиваю пропотевшую насквозь олимпийку. Дошёл, слава Богу дошёл. Сегодня тепло, и не нужно первым делом мчаться растапливать печку. Смотрю, нет ли записей в тетради посещений. Есть. Уже после нашего визита сюда кто-то приходил с ночёвкой. "Пришли второго марта, ушли третьего. Всё прибрали, оставили свечи и губку". Это хорошо. Губка - вешь нужная, посуду мыть.
Практически каждый, кто приходит в этот домик, оставляет здесь что-то. Позапрошлый раз мы оставили туесок, прошлый раз -ножик с берестяной ручкой. Ножик кстати здешний. Он был воткнут в стену, весь ржавый и без ручки. Я подумал, что если сталь хорошая - возьму его себе. Оказалось - плохая. Я сделал ручку и принёс нож обратно в избу. Сегодня смотрю - нет ножика. Кто-то взял, польстившись на красивую ручку. Да он тут не особо и нужен. Обычно в лес каждый со своим ножом ходит.
На столе бутылка с растительным маслом и уже привычные три фигурки - Капитан, Душман и Выпивоха. А это что? Колбаса? И точно, колбаса. На столе лежит поеденный с одного конца кусок твёрдой копчёной колбасы.
Кто ж его так? Подсвечиваю фонариком, и нахожу ещё один, совсем крошечный огрызочек той же колбасы. Он висит на стене. И тут я догадался. Мыши. Колбаса висела на стене, её оставили в качестве подарка прежние посетители. А мыши залезли по стене на колбасу, стали её грызть и грызли, пока она со стены не свалилась на стол. И доедали колбасу уже на столе. За 26 дней съели почти всю. Рядом с колбасой нашлась и губка, тоже наполовину съеденная. Ею мыли посуду, она пропиталась жиром.
Видите огрызок на верёвочке? Здесь висела вся колбаса, пока до неё не добрались мыши.
И весь стол просто усыпан мышиным дерьмом. Долго сгребаю всё это дело, выкидываю на улицу и протираю клеёнку. Да уж, подумал я, голод не тётка. С голодухи и на стену полезешь. Надо бы написать в тетрадочке, чтоб в следующий раз колбасу подвешивали к потолку. По потолку бегать мыши не научились.
Некоторый запас дров ещё есть. Я растапливаю печку и ставлю чайник на плиту. В таком экзотическом месте хоть чаю попить. Некоторый запас дров ещё есть, но дрова сырые. Печка гаснет, а чайник почти так же холоден, как раньше. Непростое это дело - чаепитие в лесной избушке. И хоть мне и не хотелось - придётся идти за дровами.
Естественно, все доступные сухостоины вокруг избушки давным-давно вырублены. Наконец нахожу сухое дерево довольно далеко от домика. Пока рубил дерево, разрубал его на три части и тащил каждую часть волоком к своему жилищу, вспотел ещё больше. Зато хоть чаю попил. Сижу, наслаждаюсь теплом тишиной, и отсутствием мыслей в голове. А все мои одёжки сушатся на верёвочках над печкой. Тишина тут такая, какая бывает только в лесу. И даже ветер не шумит в кронах деревьев. Где-то далеко пролетел самолёт, пискнула птичка. И опять огромная тишина снежного леса.
Я сижу, помешиваю сахар в стакане и думаю "о сбыче детских мечт". Как эти ребячьи мечты сбываются через годы, когда их совсем не ждёшь. Да и сами мечты уже забыты. В детстве хотел я пластмассовых самолётиков - в зрелом возрасте нашёл их целый ящик. Хотел детскую железную дорогу - мне принесли и её. Правда опять же в зрелом возрасте. А теперь вспомнил, что был у меня проект - оставлять иностранного туриста в домике посреди леса. И обязательно зимой, чтоб он проникся всей романтикой русской жизни. Чтоб сам дрова для себя рубил, печку топил, а на досуге размышлял бы о высоком. Теперь сам я в качестве такого туриста и дрова рублю, и печку топлю, и среди леса сижу. А высокое в голову не идёт. Одолевают мысли прозаические. Хочется написать и повесить плакатик такого содержания: "Друзья. Не оставляйте ложки и кружки в свободном доступе. Их мыши загадят. Берегитесь мышей". Так и напишу, а в следующий визит сюда, плакатик этот на стену повешу.
Так незаметно проходят часа три. На улице начинает темнеть. Надо собираться, чтоб дойти до дома засветло. Собираюсь, укладываю в рюкзак свои пожитки. Оставляю мышам на полу кусок чёрного хлеба. Пусть хоть с хлебом колбасу едят. Закрываю дверь на крючок. И опять иду той же тропкой, ступая в собственные следы. Темнеет на улице гораздо быстрее, чем мне бы хотелось. И опять подкрадывается мысль, что пора бы лесу уже и кончиться, а он... И быстрее идти нельзя. Начнёшь идти быстрее - слетишь с тропы, а потом придётся из снега выбираться.
И наконец, как я был рад, увидев далеко впереди огни города. Дома Аля мне сказала, что она начала уже беспокоиться, потому что на звонки я не отвечал.
-А вдруг ты устал и заснул там, в избушке?
Оказалось, "всё как всегда". Пока таскал дрова - случайно нажал кнопку и телефон выключился. И я даже не подумал его проверить. Ночью болели уставшие ноги и руки. А сегодня меня на работе спросили:
-Ну, как отдохнули?
Ну, что тут скажешь? Нормально отдохнул.
Journal information