Жёлтый лист осенний.

    Когда-то я был моложе. Иногда я пил с друзьями водку. Это случалось редко, но всё же случалось. В пору моей молодости я спьяну ещё не пел и не слушал печальных украинских песен, как сейчас. Насколько мне помнится, я пел Гимн Советского Союза. Хотя самого Союза уже не было, он кончился незадолго до. Это было как бы в знак протеста, как стихи про Брежнева, которые я писал чуть раньше. Если друзья мои знали слова советского гимна, они подхватывали, если нет, то пел я один.
   Протест естественно был против "мутных рыночных" времён, "рыночных нравов" и всего, с этим связанного. Странно. С одной стороны они мне не нравились, эти времена, а с другой стороны, я хотел как-то к ним приспособиться и даже преуспеть.
     А что мы слушали тогда?   Почему-то вспоминается "Желтый лист осенний". Именно эта песня приходит первой на ум. Потом, покопавшись в памяти, я обнаружил, что ещё мы слушали Хвостенко. Это уже после Цоя. Может быть, даже так - был "период Цоя", а потом настал "период Хвостенко". Так и вижу- сидим мы в подвальной мастерской Пашки, а вернее его отца-архитектора и слушаем:

Выкопайте, братцы мне могилку,
Положите рядом нож и вилку,
Спать я буду на опилках,
Эх, червей давить затылком.

Было нас четверо - Пашка, Илья, Андрей и я. Все мы были художниками, даже я, работавший тогда сварщиком арматуры. И когда нам надоедали причудливые хвостенковские песни, все эти "птицы эпиорнисы, веселые птицы дронт, извивы ужей" и "эй, слуга, завари-ка мне чайник вина"... И когда это нам надоедало, мы включали "Лист".
   Тогда мне в голову не приходило, что артист, певец - это не просто голос, что это человек, у которого есть своя жизнь и судьба. Судьбой и жизнью исполнителей понравившихся песен я стал интересоваться лишь недавно.  Хотя так можно дойти и до того, чтобы знать поимённо всех мужей Аллы Пугачёвой. Но я, надеюсь, не дойду.
   Теперь-то я знаю, что "Лист" - это песня группы "Колибри", что текст написала Елена Юданова, а у группы "Колибри" было принято, что поёт песню тот, кто её сочинил. Вернее та, потому что в группе были четыре женщины.  Теперь-то я прочитал, что это была пародия на современную (начала 90-х) эстраду, что всё это обозвали декадансом. А тогда мы просто слушали:

Жёлтый лист осенний вьётся в небесах,
О тебе мечтаю я в своих мечтах,
Я всё чаще вижу этот странный сон,
Ты со мной танцуешь, ты в меня влюблён.

Слушали и даже не замечали никаких "мечтаю в мечтах". Мне кажется, на этих несуразных словах вся пародийность и заканчивалась. Дальше было про любовь и только.

А я тебя по-прежнему люблю,
И на тебя с надеждою смотрю,
И ты меня когда-нибудь поймёшь,
И подойдёшь, и за руку возьмёшь.




И хотелось плакать от счастья. От того, что мы молоды, от того, что рядом друзья, а впереди у нас длинная и обязательно красивая жизнь -дорога. И любовь. Прям вот такая, как в песне. Даже несмотря на "рыночные нравы".
    А вокруг была мастерская - крошечный мир, где был диван, стол, книги, мощная решётка на окне. Картины и иконы по стенам, большая, блестящая бормашина в уголке. На ней Пашка обрабатывал кость и подтачивал резцы до бритвенной остроты. Резной шкафчик, который делал сам Пашка. А на двери шкафчика - вырезанные три слона, сидящие за столом. Слоны занимались тем же самым, чем и мы - пили водку. Под диваном валялся самодельный "дорожный знак" с соответствующим рисунком и надписью: "Секс запрещён". Знак мы нашли, когда ходили на этюды на завод Куйбышева.
   А главной изюминкой нашего интерьера были верёвки, протянутые из угла в угол. На верёвках висели пакеты с хлебом, пряниками, гречкой, макаронами. Их приходилось подвешивать, чтобы не сгрызли тараканы. Тараканы в мастерской были огромные и чёрные, наверное, тропические. О том, что такие звери возможны у нас на Урале, я до того и не подозревал.  Травить этих экзотических тварей было бесполезно. Пробовали, результат нулевой. Тараканы из-за своего непривычного вида не вызывали у меня брезгливого чувства, они казались даже не тараканами, а диковинными жучками.
     И спустя столько лет, я разыскал в Интернете песни, которые звучали в моей молодости. Неужели мне опять стал нравиться декаданс? К чему бы это?