Вот уже две недели как мы вместе с Алей болеем коронавирусом. У нас он протекает в лёгкой форме. Ни температуры, ни чего-то ещё неприятного. Просто общая слабость. И обоняние пропало. Теперь ни одеколон, ни дерьмо, ни растворитель моим нюхом не воспринимаются. И я живу в мире постоянной утренней свежести. Кошшка нагадит, а у нас в туалете свежо. Красота.
Оказывается, человек воспринимает запах в комплексе с другими ощущениями. Выходишь на свежий воздух - и чувствуешь эту свежесть, чувствуешь ветер на лице. И непонятно, есть запах или нет. Насторожило меня то, что один из учеников сказал, что у нас в кабинете приятно пахнет. Забыл, чем именно там пахло. А я этого приятного запаха не ощущаю. К тому времени я уже знал, что запах пропадает именно при коронавирусе. Я поднёс к носу бутылочку с растворителем. И не ощутил ничего. Всё та же "утренняя свежесть". Хотя у растворителя должен быть очень едкий химический запах.
Конечно обоняние пропадает не только при коронавирусе. Но на следующий день мы пошли проверяться. Пришли в свою поликлинику - нас оттуда попёрли:
-Идите в "фильтр".
По пути нам встретился платный медицинский центр. Может здесь тесты сделать? На нас замахали руками:
-Идите, идите. Мы тем, кто с симптомами, тестов не делаем.
"Фильтр" для коронавирусных у нас устроен в изолированном помещении у бокового входа в поликлинику. Сидят человек десять. Скучные, все в масочках. Наконец заходим. Врач говорит:
-Ну, ведь на фоне ОРЗ нюх тоже пропадает. Больничный вам выпишем, но тест брать не будем.
-Да как не будете, мы ведь с детьми работаем - сказала Аля.
Хотя дети и переносят вирус легко, но всё-таки страшно. А совсем плохо будет, если бабу Лену заразим.
-Ну что вы кричите - раздражённо говорит врач - сделаем мы вам тест.
И со страшной силой вонзает свою ватную палочку Але в нос. А по телефону звонят каждые две минуты.
-Слушаю, поликлиника. Как вы себя чувствуете?
Это уже выявленные "вирусники" докладывают о своём самочувствии.
На другой день к нам в квартиру пришла женщина в белом "комбинезоне ликвидатора".
-У вас обоих вирус подтвердился. Сидите дома, а через неделю на томограф.
Так и началось наше вирусное сиденье. Мы прочитали одну книжку Дины Рубиной, взялись за другую её же книжку. Узнали немало нового о жизни в Израиле. Оказывается там заключённым в тюрьме можно иметь при себе такую вещь, как электроплитка. Странно. Опасная ведь вещь, и с её помощью можно причинить человеку серьёзные увечья. Что кстати в книге и случилось. А ещё у Рубиной где-то была упомянута "банда красных", которые не любили евреев. Это уж кажется совсем дичью какой-то. Обычно в Гражданскую евреев не любили петлюровцы. Но чтоб красные... У них же интернационал.
От затворничества мы сначала унывали, потом привыкли. Страшно хотелось на улицу, хотелось в лес. И как там без нас собака Белка? Скучает, наверное. Знакомые приносили нам продукты. Встанут на пороге, бросят взгляд из-под маски, уходят. И сын так же. Приехал, посмотрел на нас немного. И уехал.
Когда сидишь один и ни с кем не общаешься, постепенно приходит спокойствие. Начинаешь следить за синицами на балконе. Как они суетятся вокруг кусочка сала, привязанного проволокой к перилам. Кормушка-грибок у нас развалилась, надо бы сделать новую. Но и на неё всё равно прилетят толстые, тяжеловесные, драчливые, жадные и многогадящие голуби. С синицами интереснее. Они забавно щебечут и не дерутся. Видимо как-то без особых конфликтов определяют, кому можно первому вонзить свой клюв в деликатесный продукт.
Самую крупную и наглую синицу Аля назвала Капитолиной.
-Ещё немного - и буду с паучками разговаривать.
Капитолина подлетает к салу, быстро-быстро клюёт его и постоянно оглядывается, вертя головкой с большими чёрными пятнами. И если долго стоять у балконного стекла и не шевелиться, то синицу Капитолину можно сфотографировать.
А другие синицы, их обычно две или три, сидят на веточках ближайших деревьев. Иногда, насмелившись, они слетают на балкон и клюют хлебные крошки, которые у нас рассыпаны по цветочным горшкам. Но к салу не подходят.
Ни разу не было так, что сразу две синицы клевали один и тот же кусочек сала. Только после Капитолины. Иногда нарочно взмахнёшь рукой, чтоб наглая Капитолина улетела и дала поклевать другим.
Кошка Киша спит на батарее или на кровати. Ей, наверное, так досадно, что хозяева всегда дома и приходят потрепать её гораздо чаще, чем раньше. Как-то не верится, что кошки тоже болеют этим мерзким вирусом. А в первую волну в Китае люди даже избавлялись от кошек и собак. Хоть бы уж вирус обошёл нашу Кишу стороной.
Настроение потихоньку движется от уныния к некоторой жажде деятельности. Аля стала плести из бересты разные коробушки, вроде солонок.
https://instagram.com/p/CGh5VK0Hu7Q
Плетение - это совсем неизведанная часть работы с берестой. Мы раньше не плели никогда, занимались только туесками и украшениями.
Что ж, новое уменье не повредит. А я режу из дерева лодочку, делаю машинку-аппликацию.
https://instagram.com/p/CGmdqG5nx3p
Хотел синицу вырезать, да дерева под руками нет подходящего. Всё дерево на работе, а туда не сунешься.
Лениво падает снег. Полежит немного, растает и падает снова. Минуту назад вдруг небо потемнело, и снег повалил по-серьёзному. Может быть, он надолго.
На томограф нас всё-таки свозили. За нами приехала машина с надписью "Готовая продукция". Это самый старый уазик в больничном городке. На нём обычно развозят по больницам еду. От старости кузов его разболтался и задние двери закрываются плохо. Их приходится подвязывать проволочкой. Машина лавирует по дворам, собирая таких же, как мы, "вирусников". Мы сидим и держим в руках пакеты, сумки, рюкзаки. Приказано собрать вещи, ведь с томографа каждого из нас могут отправить в больницу, если выявится значительное поражение лёгких.
Мы молча сидим в машине на дерматиновой скамеечке, как-будто нас везут на войну. Полная иллюзия предчувствия чего-то важного и трагического.
Хотя поражение лёгких - это то, чего у нас точно нет. Я помню, как это было со мной лет двадцать назад. У меня тогда была пневмония. Помню совершенно жуткую слабость. Я не знал, что заболел, и пошёл рубить дрова. И у меня не хватило сил, чтобы просто поднять колун. Сегодняшнее состояние - это конечно неприятно, но по сравнению с тем, что было тогда - пустяки.
Отделение, где стоит томограф для ковидных, изолировано от всей больницы. Двери на всех этажах затянуты плёнкой, заклеены скотчем. Коридор разделяет лёгкая, тоже "плёночная" дверь-перегородка. Это ещё усиливает ощущение войны или какой-то катастрофы.
Движущаяся кушетка завозит меня внутрь агрегата, а он начинает вращаться вокруг с характерным гуденьем. Вдруг голос:
-Вдохните и не дышите.
А взгляд упирается в пиктограмму с зелёной мордочкой и закрытым ртом. Это знак для тех, кто голоса не слышал. Наконец нам объявляют:
-У вас поражения лёгких нет.
Когда мы были в томографе, уазик съездил ещё за одной партией "вирусников". Пока их обследуют -нас отвозят домой. Потом следующая партия, и так весь день. Конвейер. Сколько ж их по всему городу.
Женщина-врач в уже привычном белом костюме говорит нам:
-А многие режим не соблюдают, шляются везде. Спросишь, где они. Говорят, "в аптеку ушли, перезвоните через час".
Однажды эта женщина пришла брать тест у одного мужичка. Смотрит, а он стоит у подъезда.
-Вместе с ним в лифте поднимались и вместе в квартиру зашли.
Героические люди - наши врачи. Быть постоянно под угрозой заражения - это работа не для каждого. Страшный риск и страшная нагрузка. А от вируса ведь и умирают. Недавно на комбинате умер кто-то из начальства.
Нам сделали ещё один тест. Предпоследний. Вируса у нас уже нет. Может быть, дня через два нас выпишут. Вроде бы, вот и всё, но болезненное состояние ещё осталось. Вирус обостряет разные скрытые болячки. У Али проявился герпес на лице, у меня -давление. И нюх. У Али восстановился, а у меня лишь частично. Уксус и растовритель чувствую, а относительно духов или дерьма - всё та же "утренняя свежесть". Говорят, что на полное восстановление обоняния может уйти три месяца.
Если нас таки выпишут, то первым же делом пойдём на гору Караульную. В лес, в лес! И кстати. У переболевшего человека на три месяца устанавливается иммунитет к коронавирусу. Можно будет какое-то время не бояться.
Желаю всем, кто меня читает, одного. Не болейте.
Journal information